Нашел в заметках не новый, но до сих пор не устаревший и в целом атмосферный текст о "черной дыре Европы" - Косово. До сих пор считаю разделенную надвое и до сих пор непримиримую Митровицу одним из самых странных, неспокойных, но интереснейших городов Европы.
г. Косовска Митровица
Республика Косово
частично призванное государственное образование,
бывшее в составе Югославии, а затем - Сербии
Когда косовские албанцы пригласили меня помочь им снять фильм для международного студенческого киноальманаха о Косово, я сказал, что соглашусь, если среди делегатов из разных стран будут и сербы. Албанцы были не против.
Признаться, я удивился тому, с какой легкостью они согласились на мои условия. Еще больше я удивился, когда из Белграда на этот киносеминар согласились приехать сербские студенты.
— Первый раз вижу, чтобы приехали сербские туристы — удивился нам полицейский, стоящий в оцеплении на мосту. — Куда вы лезете? Вас же сожрут на той стороне.
Как разделенный надвое после второй мировой войны Берлин был олицетворением «холодной войны», так Косовска Митровица — последний город в Косово, который еще не покинули сербы — символизирует собой новое разделения Европы на «свободную и демократическую» ее часть и то, что, по мнению США, Евросоюза и НАТО, таковой не является.
Но если жители Западного и Восточного Берлина насильно разделялись двумя армиями и рыли тоннели навстречу друг другу, то сегодня, в XX веке, международная полиция и военный контингент стран-участниц НАТО, напротив, удерживает от столкновений две народности, на дух непереносящие друг друга. И такая жесточайшая сегрегация по этническому признаку наблюдается во всем крае.
Мост дружбы
Косовску Митровицу разделяет надвое река Ибар, которую в ином месте можно перейти вброд. Северные районы города остаются сербским форпостом в крае. Отсюда идет дорога в небольшие горные районы Косова и Метохии, примыкающие к Сербии и подконтрольные сербской администрации. На другом берегу начинается обширное этнически чистое албанское Косово, на карте которого едва виднеются маленькие вкрапления — анклавы вокруг древних православных монастырей и храмов, где компактно проживают оставшиеся в крае немногочисленные славяне.
Между двумя берегами — мост. К этому мосту приковано внимание всех журналистов, здесь — самая острая грань косовской политики.
Реконструированный после 1999 года, резко контрастирующий с остальной городской застройкой, новенький, в стиле хай-тек, он стал символом фиктивного мира в крае, символом тщетности усилий международного сообщества хоть как-то соединить воедино сербов и албанцев. Сегодня здесь контрольно-пропускной пункт международной полиции, а само сооружение и все подступы к нему увиты колючей проволокой и кое-где покрыты националистическими граффити и ненормативной лексикой: с одной стороны - кириллическими буквами, с другой — на латинице.
Местные албанцы поговаривают, что миротворцы готовили своему детищу громкое название «Мост дружбы». Оно, понятно, не прижилось — ни у кого из местных не повернулся язык называть так мост, по которому переходят в основном иностранные журналисты да сотрудники гуманитарных миссий, переезжают — джипы ООН и военные грузовики KFOR.
Первое впечатление — албанцы и сербы действительно никак не общаются между собой и не пересекают эту границу. Но это иллюзия. Оказывается, чтобы попасть с юга на север, совсем не обязательно проходить паспортный контроль и общаться с международной полицией. Достаточно пройти с полкилометра вверх или вниз по реке — и будут другие мосты, абсолютно свободные, без всякой охраны.
Так мы и поступили — переходим Ибар через подвесной пешеходный мостик на высокую лужайку над рекой, где сусальные детские качели, баскетбольная площадка, карусель. Но детский городок обычно пуст, а на качелях вместо ребятишек одиноко качается скучающий молодой серб. Увидев людей с видеокамерой, он оживляется.
— Чего удивляться постоянным провокациям, вылазкам и откуда ни возьмись взявшимся албанцами с гранатами? — сетует он. — Все вылазки, наркотики и оружие — все это совсем по другим каналам идет, а не через главный мост. И в «Дольче Виту» отсюда пришли провокаторы через вот этот пешеходный мостик, хотя главный и ближе
Дольче Вита
Пожалуй, трудно придумать более саркастическое название для сербского бара в Митровице. «Дольче вита» (по-итальянски «сладкая жизнь») — первое, что попадается на пути, когда пересекаешь мост с юга на север, первое, что страдает от погромов и провокаций. Именно сюда, поговаривают местные сербы, буду стекаться сербы Митровицы в случае очередной попытки прорвать оцепление на мосту, как это уже было 17 марта 2004. Тогда массовый погром по всему Косово унес жизни 19 сербов, а более 4 тысяч уцелевших - бежали из края.
Это была самый масштабная и, как утверждают сербы, — заранее спланированная атака на сербов с тех пор как в крае появились KFOR и UNMIK — ооновская администрация.
В качестве формального повода начать те беспорядки было три утонувших албанских ребенка — якобы какой-то серб загнал их собакой в реку и они утонули. Следствие до сих пор не доказало, так ли это было на самом деле, однако кто-то из албанцев вскользь бросил мне, что если бы не этот случай, нашелся бы другой: настолько сильна здесь неприязнь к сербам.
Кто-то из моих студентов нашел одного серба — он остался вдовцом после 17 марта 2004 года. Его беременная жена была убита снайпером с другого берега, когда вышла на балкон развесить белье. Разумеется, дать интервью для фильма о «новом Косово» он отказался.
— «Дольче вита»? Я обязан жизнью этому месту — сюда меня, раненого, принесли 17 марта, обмыли рану, перевязали. А с той стороны летели камни, выстрелы, стекло сыпалось — рассказывает сербский студент Владимир, попивая кофе на открытой террасе с видом на Ибар и "мост Дружбы".
Привычным жестом, работая на камеру, он закатывает рукав, обнажая маленькие шрамы на руках:
— Когда шиптары (самоназвание албанцев — от «Sqiptaria» - «Албания») перешли реку, я и еще пара пацанов оказались отрезаны от своих — нам пришлось спрятаться за машиной посреди дороги. На албанские выстрелы мы отвечали камнями — больше под рукой ничего не было. Это был такой приток адреналина — я помню, что страшно мне стало, только когда меня оттащили сюда в кафе и я сам увидел себя, всего в крови. Наши сказали, что мне повезло — просто посекло осколками, а вот тех пацанов сразу убило гранатой
Этого Владимира нашла в местном университете одна из приехавших на наш семинар балканских студентов - девушка из Македонии, она специально искала именно такого представителя «нового Косово» для киножурнала (каждый из студентов должен был снять свою историю для альманаха).
Представлявшаяся на южном берегу, она произносила свою фамилию на албанский манер: Димик. Так же было записано в ее паспорте. Сербу же Владимиру она назвала свою фамилию с сербским окончанием — Димич. Прокомментировать это она решилась только после того, как я дал слово увезти ее тайну в Россию.
— Димич — это моя настоящая фамилия. Мой отец родом из Митровицы. Но они с мамой бежали в Македонию в начале 80-х во время погромов, устроенных албанцами после смерти Тито. Я родилась уже в Скопье с измененной фамилией и никогда здесь не была...
Я пожалел, что не могу снять свою киножурнальную историю о ней — рассказать всей албанской Митровице о том, что у них в гостях не македонка, а бывшая сербка означало бы предать ее, сдать неприятелям.
Эта девушка по фамилии Димич, беженка во втором поколении, сербка, утратившая историческую родину и фамилию, скрывающая свою биографию и идентичность, приехавшая на землю отцов инкогнито — по сути, она типичный представитель завтрашнего независимого мультиэтнического Косова.
На сегодняшний день в сербских районах в крае остаются около 100 тысяч сербов. Между анклавами нет постоянной связи — автобусы ездят нерегулярно и редко, а когда проезжают через подконтрольные албанцам территории, мусульманские подростки забрасывают их камнями. Но даже не смотря на это, многие косовские водители принципиально не свинчивают «сербские» номера.
И единственная альтернатива бегству из края для них — уходить в еще более глухую оборону и изоляцию, в прямом и переносном смысле — жечь мосты.
Власть тьмы
— Мост хорошо видно из окна моей работы, я иногда пускаю телевизионщиков снять мост с верхней точки. — Албанец Лулзим работает в бывшем Доме культуры на юге Митровицы. До 1999 года здесь находился единственный в городе кинотеатр, но когда в город вошли войска НАТО, часть ДК оккупировали под штаб и казармы французские паратруперс. Проросшую травой и деревцами набережную Ибара приспособили под вертолетную площадку.
Кроме офиса Лулзима, в огромном пустом ДК работает только один детский кружок — албанского народного танца. Все занятия проходят только в светлый период дня: проблема ДК, Митровицы и всего Косово — ежедневные перебои с электричеством.
К регулярным блэкаутам все привыкли — у кого нет своего генератора, запасаются фонариками, батарейками, свечами. Лулзим еще долго возился с бензиновым агрегатом, пытаясь оживить видеопроектор, чтобы показать местной публике в темном и холодном зале ДК-«военной базы» международный киножурнал о новом Косово.
Пожалуй, это единственное, что роднит две враждующие стороны: каждый вечер в одно время они погружаются во мрак и улицы кое-где наполняет зловещий рокот частных генераторов. А между двумя темными берегами, ощетинившимися колючей проволокой, — мост, всю ночь напролет светящийся нереальным, космическим неоновым светом, питаемый от автономной электростанции французской военной базы.
P.S. Прибывшие из Белграда сербы так ничего и не сняли — пробыв в Митровице один день, они, испугавшись провокаций, отбыли обратно в Белград. Спустя еще один день из города бежал один кинематографист-македонец.
P.P.S.Текст написан в 2008 году накануне провозглашения независимости Косово от Сербии в одностороннем порядке. Сербия, Россия, Китай и ряд других стран до сих пор не признают Республику Косово субъектом международного права
Это просто прекрасно!
Продолжай в том же духе!